В литературной среде Олег Чухонцев — один из самых высоко ценимых и уважаемых современных поэтов. Сегодня он обладатель множества премий, продолжатель классических традиций русской поэзии. Однако долог и непрост был его путь к читателю.
Олег Григорьевич родился в Павловском Посаде в 1938 году. После окончания филфака института им. Крупской, будучи совсем молодым, он печатался в знаменитом журнале «Юность», пытался издать две книги, но обе по цензурным причинам так и не увидели свет. Потом был долгий период вынужденного молчания. В итоге первая книжка поэта вышла лишь в 1976 году.
В официальной советской литературе его практически не знали, но собратья по перу Чухонцева всегда очень ценили. Его выделяли Шаламов и Слуцкий. Сохранилась история об отзыве Арсения Тарковского: «Чухонцев – это моя надежда».
С конца 80-х поэт начинает публиковаться свободно. В 2019 году вышло наиболее полное собрание его стихов и поэм под названием «И звук и отзвук: из разных книг».
Для сегодняшней рубрики я выбрал текст, написанный уже в этом столетии. Ему предшествует эпиграф из 22-го псалма. Само стихотворение также изобилует прямыми цитатами. Посмотрите, как умело поэт сочетает собственные строки со строками из псалтыри!
Настроение лирического героя не до конца нам ясно – он то ли просто наблюдает за ремонтом в соседнем доме, то ли борется с искушением, наблюдая за пьющими алкоголь рабочими. Но от того, как переплетаются впечатления героя с текстом псалма, у читателя рождается чувство близости Господа. Даже в хаосе ремонтных работ всё проникнуто Божественной волей. Мастерство и вкус Чухонцева создают гладкие, отточенные и вместе с тем проникнутые чудом строки. Они напоминают мне о том, что Бог всегда рядом и готов позаботиться обо мне.
Олег Чухонцев
Господь пасет мя и ничтоже мя лишит. 22-й псалом
Скрипит за окном лебёдка, и двор в цементной пыли.
Покой мя на пажити злачне, на тихие воды всели.
То крик: — берегись — то ругань часов с 9 до 6.
Направь на стези меня правды и душу мою обрати.
Дорогою смертные сени пойду я да не убоюсь
злокозней, и жезл Твой, и посох утешисты, ими держусь.
На козлах пустые бутыли, кончается перерыв.
Ты мне уготовал трапезу всем недругам сопротив.
И упоявающи чаша, яко державна, Твоя,
а большего мне и не надо, другого житья-бытия.
Ну выпьют за новоселье, ну выставят фикус в окне.
А Ты умастишь елеем главу невидимым мне.
И милость Твоя пребудет со мной во дни жизни всей,
вселив меня в дом Господень, в долготу дней.
