В Калининград я прилетел к вечеру. Уже через полчаса был на месте, в посёлке Жемчужное. Алексей, накачанный блондин с длинными волосами, собранными на затылке в пучок, провёл меня по братским комнатам, показал кухню со столовой, душ, тренажёрный зал. — Когда-то в этом здании лютеранские священники покойников отпевали, — сообщил он, завершая экскурсию. «Как разумно устроил этот мир Господь, — подумал я, — раньше здесь провожали покойников, теперь возвращают к жизни тех, кто почти умер».
Ошибка резидента
Сергей всего три недели в центре. Когда от наркотиков стало невмоготу, брат привёз его в больницу. Двое суток под капельницей. Жена брата увидела листовку на столе, а там телефоны реабилитации в Жемчужном. Решение приняли мгновенно: позвонили, привезли, оставили.
Мы сели с ним поговорить у котельной, к которой его приставили вчера. Хоть на улице вовсю бушует весна и скворцы свистят без умолку, ночью ещё свежо, и подтапливать дом необходимо.
Сергей не без гордости сообщил мне, что был резидентом (то есть диджеем) самых известных ночных клубов Калининградской области. И почти всё заработанное тратил на наркотики и алкоголь. Сейчас ему 40 с хвостиком. Лет в 25 появилась у него женщина, которая хотела стать ему женой и матерью его детей. А он заставил её сделать аборт. Они расстались. Дальше, как он сам сказал, «одно сплошное распутство».
— Великий грех на мне, — сказал он, опустив голову. — Мой сын сейчас бы школу уже оканчивал.
— Если ты, Серёжа, винишь себя — значит, не всё потеряно, — приободрил я его.
К новой жизни он привыкает с трудом. Тяготит несвобода – то, что здесь за тебя решают, когда просыпаться, обедать, молиться или рассказывать перед всеми, какие чувства пережил в течение дня.
— А ещё здесь много непонятного, — продолжил Сергей. — Вот три дня назад ездили в Гурьевск, в храм. Кажется, на соборование. Отец Димитрий маслом мне крест на лбу нарисовал. Зачем это?
— Со временем разберёшься во всём, — сказал я ему. — А пока радуйся, потому что защита Божия над тобой ещё сильнее стала.
Когда он поступал в центр, его спросили о вероисповедании. Он вспомнил, что был крещён в шесть лет. Впервые в жизни вспомнил.
Случай за трапезой
Помолившись, сели ужинать. Я увидел в тарелке жареную рыбу и сказал руководителю центра Сергею Пономаренко, что, мол, странно мне, постившемуся пять недель, вдруг отступить от правил. Возникла неловкость, даже ложки по тарелкам перестали стучать.
— Послабления в Великий пост нам отец Димитрий благословил, наш духовник. Мы болящие, ты путешествующий. Так что приятного аппетита, — мудро рассудил Пономаренко.
Позже, вернувшись в Москву, я покаялся на исповеди, что своим фарисейством ввёл в смущение братию. А ведь надо-то было всего промолчать! И кто меня за язык тянул? Впрочем, понятно кто.
Вечером они обсуждали, как каждому удалось соблюсти заповедь недели — против греха оскорбления. Цитата из Евангелия от Матфея красовалась все семь дней на планшете: «Если кто скажет брату своему «рака» (пустой, негодный человек), подлежит синедриону…». Вспоминали, выворачивая себя наизнанку. Четверо из десяти признались, что с задачей не справились.
А я подумал: если бы такому правилу следовали все православные мужья и жёны нашей страны, разводы исчезли бы сами собой.
По прозвищу Монах
Вечером мы с Колей договорились побеседовать, но не сумели. Сломленный шестичасовым топтанием в аэропорту из-за задержки рейса, я уснул как убитый. А утром проснулся от того, что кто-то чиркнул спичкой о коробок. В комнате запахло свечным воском, потом скрипнула дверь. Когда я открыл глаза, Колина кровать была пуста.
— Я на утренней пробежке был, одолел километра три, — объяснил он, вернувшись. — Меня монахи в Оптиной пустыни научили: если проснулся, не валяйся в постели, иначе весь день пойдёт наперекосяк.
В Оптину он ездил в паломничество вместе с прихожанами местного Вознесенского храма. Настоятель храма отец Димитрий Кондратьев, провожая, спросил его: «Хочешь там остаться?» Он ответил: «Хочу». И получил благословение.
Месяц Николай пробыл трудником в монастыре, потом случился рабочий конфликт с начальником. Коля гнул свою линию, старший доложил наверх о неподчинении. И Колю попросили на выход.
— В Прощёное воскресенье я переехал литовскую границу, — рассказывал Николай, — и вдруг звонок от того самого парня, с кем был конфликт. Он попросил у меня прощения и сказал: «Я ведь не знал, что они разбираться не станут, а сразу укажут тебе на порог». Я ответил, что никого не виню: если Господь так управил, значит, я сам не был готов.
Николаю сейчас 53 года. 35 лет из них он кололся как заведённый. И при этом хотел завязать. Пришёл однажды к батюшке в храм по соседству: помоги! Тот сказал, что в Жемчужном
примут, если десять дней до этого будешь «чистым». Для наркомана с таким стажем десять дней «чистоты» — это всё равно что бросить навсегда.
Но он ждал чуда — и оно произошло. В 2022-м после очередной отсидки в колонии ему поменяли сердечный клапан, и соседом по палате оказался Сергей Пономаренко. Коля рассказал ему, о чём болит душа. «Отменяю тебе десять дней чистоты, едем в центр под мою ответственность», — сказал Сергей. Тут произошло второе чудо: Коля вместо ломок проспал весь первый день как младенец. Правда, сорвался через полгода. Но в июне 2024-го снова попросился в Жемчужное. Сейчас трезв девять месяцев.
— Осенью будет ещё одна паломническая поездка, — сообщил мне Николай, — снова попрошусь в монастырь. Рядом с Оптиной есть пустынь Спаса Нерукотворного, там монахов всего четверо.
А пока у Коли появилось новое послушание. Не так давно старинный тевтонский замок Нойхаузен в Гурьевске (это десять минут на машине) передали в ведение Калининградской епархии, и сейчас там идёт масштабная реставрация. Пономаренко отрядил туда Колю и ещё двух братьев. Митрополит Балтийский и Светлогорский Серафим, часто бывающий на объекте, узнал про Николая и даже придумал ему позывной. Теперь, по словам Пономаренко, владыка в разговоре спрашивает: «Как там Монах? Жив-здоров?»
Владыки обычно слов на ветер не бросают.
Вокруг экономики
Пребывание в центре — бесплатное. Если родственники захотят пожертвовать какую-то сумму, это пожалуйста. А если не в состоянии, никто не обидится.
До 2022 года, как рассказал Пономаренко, об экономике вообще никто не задумывался. В соседнем с центром здании был оборудован цех по сборке мебели. Работа несложная, степлер в руки — и вперёд. Комплектующие — заграничные, сбыт готовой продукции — в Германию, в социальные учреждения. Санкции поставили на предприятии жирный крест. Пришлось искать новые источники дохода.
— А почему, ты думаешь, трое наших ребят каждый день работают на реконструкции замка? — спросил меня Сергей. — Правильно: копейку зарабатывают для центра. Больше народу послать не могу — будет страдать программа реабилитации.
За коммуналку платит приход Вознесенского храма, поскольку формально здание принадлежит ему. Братия отвечает взаимностью: недавно помогли сделать кровлю в новом здании воскресной школы, она вот-вот должна открыться.
Только я включил диктофон, чтобы поговорить с Сергеем в его кабинете, как вдруг внизу, во дворе, что-то затарахтело.
— А культиватор-то, оказывается, на ходу! — улыбнулся Пономаренко.
Вышли во двор посмотреть. Гиви, вчерашний дежурный по кухне (вкуснейшая жареная рыба за ужином — его рук дело), сегодня получил новое послушание: запустить культиватор.
— Будем сажать картошку на этом поле в десять соток, — кивнул Сергей на край участка. — Вообще-то три-четыре тонны картофеля по осени местные фермеры готовы за так отдать. Но у нас есть сверхзадача — воспитание в каждом из братьев чувства ответственности. Это путь к выздоровлению, и он важнее любой экономики. Картошку, кстати, будем не только сами есть, но и в трапезную Вознесенского прихода поставлять.
Десяток кур, разгуливающих по двору, тоже держат в центре не из-за яичницы, а для ответственности. Для неё же пять собак и пять кошек.
История идейного наркомана
Сергей Пономаренко пришёл в центр руководителем программы реабилитации в 2018-м. До этого путь его был, мягко говоря, извилист.
— Колоться я начал в 16 лет и был идейным наркоманом, — начал Сергей.
— Это как? — удивился я.
— Употребляя, я не испытывал никаких угрызений совести, не говорил себе: «Ой, как это плохо» или «Завтра я обязательно брошу». Установка была такая: я никогда не буду жить, как мои родители, которые работали всю жизнь, да так ничего и не заработали. Я добывал деньги обманом и продажей наркотиков.
Даже смерти любимой девушки, брата и лучшего друга (все умерли от передозировки) не поколебали его принципов. Его только ужаснуло собственное бесчувствие.
В 2005 году ещё один его друг решил обратиться в протестантский реабилитационный центр. Программу до конца не прошёл, но, выйдя из центра, стал восторженно говорить о Боге. И Сергей подумал: «А вдруг это шанс?»
— В центре я очень боялся, что не выдержу первую ночь без наркотиков, — рассказал он. — Сна нет, не знаешь, куда засунуть голову, и тебя охватывает ужас. Я открыл Библию и стал читать Книгу Бытия. Дошёл до того места, где братья продали Иосифа в Египет, и уснул. Проснулся, как в детстве: ничего не болит, и впереди чудесный день.
Дальше были восемь лет жизни в протестантской церкви, где он был посвящён в социальные пасторы, создавал новые реабилитационные центры, окончил библейский колледж в Киеве, Балтийский институт экономики и финансов, женился и родил дочку.
Но однажды он обнаружил, что все разговоры в его окружении велись исключительно об успешности, о точках личностного роста и о карьере. А Бог оказался на задворках.
— У протестантов Богом поцелован тот, кто успешен, а это неправда, — объяснял мне Пономаренко. — Иову Многострадальному ведь тоже друзья говорили: если ты лишился дома и всего имущества, значит, ты в чём-то виноват перед Богом. Да нет же: испытания даются человеку, чтобы укрепить его веру.
В калининградском храме Рождества Богородицы он прослушал огласительные беседы, прошёл чин присоединения и стал православным. Потом уехал в Москву, был помощником настоятеля одного из храмов, организовал общество трезвости… А когда понадобился новый директор в Жемчужном, прозорливые люди из Калининградской епархии вспомнили про Пономаренко. И он тоже обрадовался.
Что нужно для полного счастья
Гиви в Жемчужном второй раз. Первый раз пробыл год, от звонка до звонка. Но через некоторое время сорвался. Я спросил его:
— Чего тебе не хватило, чтобы остаться трезвым?
Он ответил не задумываясь:
— Веры.
Он вернулся сюда, чтобы в ней укрепиться.
Епархиальный реабилитационный центр во имя святого праведного Иоанна Кронштадтского: тел. 8-921- 710-4858. Сайт: https://rehab-zhemchuzhnoye.ru/
